Есть на Волге утес - Страница 63

— Ну и дурак! Кого грабить-то будешь? Наших жен, вдов, сирот?

— На мою долю хватит и купцов.

— «Купцов»! Видел я — в котле твоем баранина варится. Овечье сало жрешь. Уж и другой-то глаз заплыл, ничего не видишь. Ведь знаю — стадо у пастуха отнял, наших же мужиков скотины лишил.

— Не горячись, Иван, — сказал Илейка. — Утром созовем круг и все как следует решим.

— Только не в моем стане!

— Тут, Холка, не твоя вотчина, тут мужицкая земля. Что они скажут, то и будет.

— Уж не ты ли, пришлый, мне указывать станешь? — Кривой взялся за рукоятку запоясного ножа.

— Вот возьмем Кузьмодемьянск, установим мужицкое воеводство — тебя непременно от моста вытурим. Для нас, что бояре, то и разбойники.

— Давай-давай! Веди своих живодеров на круг, — предложил Шуст.

За ночь Илейка прознал: всех, кто пришел из города в прошлые побеги, Холка в ватагу не принял, велел селиться ниже моста. Возникло два стана: разбойный и посадский. Городские беглецы кормились рыбой, грибами, ставили капканы в лесу. Грабить они не хотели, да и не умели. Как жить дальше — не знали, и была одна у них надежда — вот придет мятежный атаман Степан Тимофеевич, он скажет.

Долго не тянули — утром собрали круг. Сколько Холка не кочевряжился, а костер запалили в его стане, атамана посадили вровень со всеми. По казацкому обычаю на кругу все равны. Илейка оглядел поляну — народу собралось много. «Около тыщи, поди, наберется, — подумал он. — Если всех поднять — город будет наш».

Ивашка подошел к костру, спросил:

— Кому перво слово? Начинать пора.

— Говорят, у вас есть человек от Степана Тимофеича! — крикнули с опушки леса. — Пусть он скажет!

Илейка вышел на середину, поклонился на четыре стороны, поднял над головой шапку, смятую в кулаке, заговорил:

— Спасибо за честь, ватажники. Вот слышал я — все вы ждете Степан Тимофеича. Все вы знаете, он ныне по Волге идет сюда. У некоторых, — Илейка поглядел через плечо на атамана Холку, — есть така думка — поджидать Разина здесь. Пока грабить мужика, жрать евойных овец, обдирать его вплоть до лаптей. А когда Стенька придеть, город возьмет, тогда, мол, посмотрим. Может, волю, которую он нам принесет, мы и воспримем.

— Никто так не думат! — крикнули с круга. — Город надо самим брать!

— Но кто поведет нас?!

— И с чем пойдем? С топорами, вилами?

— Об этом думали?!

— Думали, — крикнул Шуст и встал рядом с Илейкой. — Кузьму надо у воеводы отнять, сделать его городом вольным. Для сего надо выбрать атамана и есаулов. Пусть они поломают головы, как и что сделать, чтобы нам под крепостью бока не намяли. Я мыслю, что атаманом нам надо поставить Илью Иваныча Долгополова, есаулами выбрать меня, черемисского сотника Миронка посадского человека Сороку и кузнеца Миньку. Кто со мной не согласен — пусть скажет.

— А Холка куда? Он у нас атаман.

— Пусть в есаулах походит, если он вам надобен. Ну как — любо?!

— Любо!! — ухнул круг.

— Твое слово, атаман, — Ивашка толкнул Илейку в плечо. — Говори.

— Пока говорить нечего. Спросить хочу — кто кузнечное дело знает? Выходи сюда. — Вышло пятеро мужиков. — Идите к Михаилу, будете из чепей ковать наконечники для копий, А мы за это время подумаем, что и как.

Первый совет есаулов собрался в землянке атамана. Холка зло спросил:

— Эх, аники-воины! Город брать, город брать! А сколь в том городе стрельцов — знаете?

— Знаем. Около триста.

— А пищалей, пушек?.

— Пушек было две, да теперь из Москвы послано шесть.

— А у вас? Дреколье одно.

— Зато у нас тысяча голов. И все воли хотят.

— А если воевода городных под ружье поставит? Сколь их?

— Это было бы хорошо, — вздохнув, ответил Шуст. — Но не поставит.

— У нас в городе свои люди остались, — пояснил Сорока. — Они, мы думаем, всем городом нам помогут.

— А корысть какая? — Холка не сдавался. — Допустим, город мы возьмем. Половину голов там положим. Если городные нас встретят хлебом-солью, кого же грабить? Чего грабить?

— Ну, если ты, заяц косой, грабить собрался, то чеши ты от нас в обратную сторону! — со злобой проговорил кузнец. — Мы волю добывать идем.

— Ты в кузне своей руками махай. А тут покамест я хозяин. Этот стан мой, как я скажу — так и будет. Я зараз свой круг соберу, там установим, как и чему быть. Ждите. — И Холка выскочил из землянки.

Начали думать, как взять крепость. У Ивашки Шусга одно на уме — риск. Тайно подобраться к главным воротам — перебить стрельцов, ворота открыть. А там — бог.

Илейка сразу же возразил:

— Крепость брать — не лыко драть, Иван. Тут надо все взвесить.

— Дай я скажу?

— Говори, Мирон.

— Если ты, Иван, с Левкой, братом моим, хорошо договорился, то он там людей поднимет и ворота откроет. Нам город взять мало, надо людей сохранить, потому как крепость одолеть легче, чем ее удержать. Я думаю так: ты, Иван, возьмешь одну сотню и по-быстрому костры вокруг крепости сделаешь. Посадские дома все равно изломаны, досок, зауголков всяких и других деревяшек там полно. Надо, чтобы костры около всех стен запылали. Чем больше огня, чем больше дыма — тем лучше. Надо стрельцов и воевод напугать.

— А если Левка ворота не откроет? — спросил Ивашка. — У костров портянки будем сушить?

— Если Левка не откроет, я открою, — сказал кузнец. — Днем, перед боем, я в город проникну и все, что надо, изображу.

— Хорошо, если так, — согласился Шуст. — Что дальше?

— А дальше — мы врываемся в город. Сперва с тремя сотнями атаман Илья — он берет склады с порохом, пушки. Ты, Сорока, встаешь над городными повстанцами. Я беру на себя воеводу и стрельцов.