Есть на Волге утес - Страница 127

127

— Врешь, поди. С чего бы боярин был так добр к нему, если не видел?

— Из-за рухляди. Дорогие шкурки были даны.

— Ты добре того черемисина помнишь?

— Еще бы. Он у меня во дворе ночевал.

— Этот?

— Нет, — Корнил покачал головой. — Тот был волосом рус, низок, а глаза раскосые. И молод был, усы только резались. Не он.

— Кто еще знал его?

— Ключница Аленка. Но она убегла года два тому.

Дьяк поверил Корнилу. Он пытал черемис немало, все они были русоволосые. Однако на всякий случай велел отвести Мирона в пыташную..

Царский пир в честь искоренения «воровства и шатости» начался в полдень в Большой Столовой палате. Собралось гостей человек двести Царь с царицей сидели на высоком месте в переднем койне палаты. От них вдоль залы стоял длинный прямой стол, уставленный яствами, вином и имбирным пивом. От двери под углом стоял кривой стол. Это для бояр, воевод и дьяков. Полковников, стрелецких голов и знатных городовых кормили в соседних палатах: Золотой и Малой. У стола великого государя прислуживали стольники Иван Троекуров и Дмитрий Наумов, вина наливал стольник Михайло Голицын, за поставцом сидел боярин Богдан Хитрово.

Пир шел, как и следовало ему итти, воеводы и бояре па таких пирах бывали не раз — все гости пили мало, все ждали наград.

Наконец, поднялся думный дьяк Семен Титов, встал около боярина Хитрово, развернул свиток:

— Боярин и воеводы, князь Юрий Алексеич со товарищи!.

Из-за стола поднялись и поклонились в сторону государя князь Юрий Долгорукий, князь Константин Щербатов, думный дворянин Яков Хитрово, князь Борис Мышецкий, стольники Иван Лихарев и Василий Панин.

— Великий государь и великий князь Алексей Михайлович велел вам говорить: по нашему указу князь Юрьи Алексеевич с товарищи, служа в Арзамасе и в ыных понизовых и мещерских городах, тех воров побили наголову и многие знамена, и наряд, и зелье, и свинец, и языков много поимали. Службою и промыслом вашим воровство везде искоренилось, и шатость везде перестала. И мы, царь и великий князь, за вашу службу жалуем: тебя, боярина нашего Юрья Алексеевича, собольей шубой под бархатом золотным, цена дана 365 рублев 20 алтын, кубком серебряным, золоченым весом четыре фунта, денежной придачей к прежнему окладу 140 рублев, да поместья 1438 чети, да бобыльских дворов сто сорок пять…

…В этот же час, недалеко от царского дворца в пытошной башне палач, подвесив Мирона на дыбу, выламывал ему руки. Уставший подьячий хрипел:

— Говори, собака, ты тот Миронко, што с Юнги? Молчишь?! А ну, огоньком его прижги.

А у Мирона в памяти полутемная родная изба, зыбка, подвешенная к полатям, радостное лицо Ирины и Миронко, сын Мумарин, ищущий во сне губами титьку. Нет, признаваться нельзя. Сына найдут, придушат. Ожгло спину, затрещала от огня кожа…

— Тебя, окольничьего князя Костетнна Щербатого, — гудел дьяк Титов, — шубой собольей в цене 146 рублей, кубок серебрян, золочен, к прежнему окладу 60 рублев…

…Хлещет по телу моченый ременный кнут, хрипит подьячий:

— Ты ли воровал под Кузьмодемьянском, ты ли рубил ратников князя Мышецкого под Темниковом? Ты ли…

Глохнут в сыром камне подвала удары бича, не слышны стоны Мирона, а дьяк Титов наверху гудит:

— Тебе, князь Борис Мыщецкой, ковш серебрян ценою 100 рублев, сорок соболей ценою 120 рублев, 150 чети…

— Перст ему один отсеки! — кричит, вскакивая, подьячий. — Ушат воды на потылицу плесни!

Мирон поднимается над лужой воды пополам с кровью, молчит.

— Не ты ли ходил под Шацком с бабой-ведуньей Аленкой, не ты ли, басурман, околдовал с нею боярина?!

— Боярин, сходный воевода, думный дворянин Яков Хитрово, — дьяк мусолит палец, перекладывает лист. — Тебе шуба соболья под отласом и золотным по цене 141 рубль, кубок серебрян, золочен с кровлею, а к прежнему окладу 50 рублев. Стольник Иван Лихарев! Тебе поместного по 150 чети, денег 15 рублев, сорок соболей, камка, куфтерь да ковш серебрян без позолоты…

— На иглы посади его, — устало говорит подьячий палачу. — Молчит, нехристь, хоть тресни. — Палач поднимает Мумарина, потом бросает на сырую землю:

— Отмучился. Не дышит. — Идет к бочонку с водой, моет руки, снимает фартук, раскатывает рукава.

Подьячий прячет чернильницу в чехол, подвешивает на пояс. Перо закладывает за ухо. Уходя, говорит про себя:

— Видно, настоящий Мумарин там, на Вычегде. Пойти к диаку — сказать…

А князей Борятинских на пиру у царя не было. Бутурлина, Карандеева не было, Кравкова и Леонтьева не было тож.

Им не до пиров. Они мечутся по лесным просторам меж Волгой и Сурой, меж Веглугой, Кокшагой и Сухоной.

Там ходят Илейки Ивановы, Миронки Мумарины, Аленки-старицы.

Поспешил ты, Алексей Михайлович! Еще долго шататься царскому престолу, придет время — упадет про» пахшая гнусью Русь, и встанет Русь новая, молодая.

notes

1

Сакме (морд.) — молчи.

2

Выть — единица земельного обложения — 5 десятин. Десятина чуть больше гектара.

3

Курак (чув.) — грач. Так чуваши называли в старину русских попов.

4

Вивлиодия — текст для провозглашения анафемы.

5

Глаголь — виселица в виде буквы «Г». Буква «Г» (славянск.) — глаголь.

6

Швадрон (цвайдрон) нем. — соединение двух эскадронов

127